[eklerovna]

Рассказывала, рассказывала тут в аське, решила - чего лулзы пропадают, сделаю-ка я пост.

Классе в десятом, что ли, повезли группу от нашей школы на культурную экскурсию в Бухару. Поездка вышла незабываемая.

Во-первых, много открытый об устройстве мира и человеческой воле случилось по дороге, когда из-за нелетной погоды мы застряли в маленьком, холодном аэропорту какого-то крошечного северного населенного пункта. Сидеть нам там было ночь. В буквальном смысле - разместиться на ночлег по-человечески там было совершенно негде. Даже скамеек или кресел в том аэропортике не было. Изнывая от скуки и ничегонеделанья, мы с закадычной подругой Юлькой пошли прогуляться по округе.

Округа представляла собой бескрайнее обледенелое поле, ни кусточка, ни кочки, только поземка и горы с белыми вершинами где-то вдали. Мы побрели куда глаза глядят, чтобы просто размять ноги. Шли где-то полчаса, почти не разговаривая. Внезапно Юлька остановилась, ухватила меня за руку и показала пальцем на что-то на земле. На бескрайнем ледяном пространстве, где ни кочки, ни кусточка, ничего вокруг на километры, лежал использованный презерватив. Это история о победе духа над суровыми природными условиями.

По приезду в Бухару нас поселили в небольшой гостинице. Слухи о том, что в гостинице бегает, визжит и хихикает много свежего сибирского мяса, быстро разошлись по округе, и к вечеру под окнами стали образовыватсься пешеходные пробки из желающих отведать. Хоть регулировщика ставь. Как стемнело, так вообще зашевелились все кусты и из каждого слышались соблазнительные предложения. Один человек пришел обстоятельно, со стульчиком. Он неспеша ставил стульчик напротив окна и начинал переговоры на тему не дадуд ли. Выяснив, что не дадуд, перемещал стульчик к следующему окну и спрашивал там. Это история об оптимизме.

На следующий день нас возили на экскурсии, а к вечеру загрузили в ресторан на сейшен, посвященный какому-то местному поэту. Под почтительный стук вилок о тарелки, поэт читал стихи и получал аполдисменты. Остальные местные не оставляли надежду найти свое одноразовое счастье с сочной сибирячкой-другой. И под столами передавали девушкам из нашей группы бокалы с шампанским, чтобы свести переговоры к минимуму. Мы с Юлькой, мило улыбаясь, сладко нафигачиилсь на халяву, прекрасно зная, что два физрука, входящих в команду экскурсии, никаких местных к нам не подпустят.

К концу поэтического вечера я не могла выговорить даже два первых слога имени поэта.
- Очень странно, - сказала руководитель группы разглядывая наши умильные физиономии, а потом столы, на которых не было никакого намека на спиртные напитки. - Где и как вам удалось так нажраться?

По окончании сейшена нас всех сгребли и отвезли обратно в гостиницу. Внутренняя планировка у гостиницы состояла из блоков по 4 смеженных номера. Каждые такие четыре номера объединял длинный корридорчик, в одном конце которого был туалет (один на все четыре номера), а в другом - крошечная, узенькая душевая кабинка (опять же, одна на все четыре).

Кабинка была настолько маленькой, что брать в нее с собой вещи или полотенце было бессмысленно - все залило бы водой. Юлька, человек отчаянный, разделась догола, выглянула за дверь нет ли кого, затем пулей промчалась по коридору и скрылась в душевой кабинке. С такой скоростью, что даже в slo mo ничего разглядеть было бы невозможно. А я осталась одна сидеть в номере. Как щас помню - сижу на разобранной кровати по-турецки, в длинном синем свитере и почему-то голубеньких кальсонах. Откуда они у меня взялись и куда делась моя юбка (или штаны?) которая была на мне весь вечер - даже не вспомню.

Вот сижу я так, пьяненько ухмыляясь про себя, при открытой настежь двери номера, Юлька там в душе моется, а тут в дверном проеме откуда-то появляется какой-то кадр. Он встает в проеме, опирается о косяк и начинает что-то сладкое мне лопотать. Я ничего не понимаю, что он говорит, только глупо хихикаю. Так продолжается какое-то время. Затем Юлька, закончив мыться, собирается нестись голая обратно, но вовремя слышит мужской голос.

- Итицка! - кричит она мне из душа, приоткрыв дверь всего на волосок. - Принеси мне что-нибудь надеть!

Я, продолжая глупо хихикать и ничего почти не соображая, беру ей что-нибудь надеть, аккуратно, чтоб не задеть, обхожу стоящего в дверях кадра, несу предмет одежды к душевой кабинке и кидаю под дверь. После чего возвращаюсь обратно в номер, снова аккуратно обхожу кадра, залезаю на кровать и сажусь там опять по-турецки. Все в своих кальсонах, да.

- Юль! - ору я с кровати. - Я принесла!

Мокрая и начавшая уже замерзать Юлька с нетерпением открывает дверь душа и обнаруживает под ней....
Пару тапок и больше ничего.

Это была история о гиганте мысли и матери русской демократии. То есть, обо мне.

---

Меня тут спросили, чем все кончилось. Все кончилось хорошо. Юлька, истинная дочь шахтера и крановщицы, обложила меня через весь коридор такими х*ями, что я моментально протрезвела, вытолкала кадра взашей и принесла ей нормальный халат и полотенце. Юлька потом поминала мне эти тапки еще два года после выпускного.